– Откуда ты про меч прознал, змий-искуситель? – осведомился я.

– Так меч твой всё же? А чего ж не берёшь? Я его всем нездешним предлагаю. Уж почти полвека. Никто не берёт.

– И я не возьму. Хотя, видать, мне предназначен. Но судьбу дурную сулит. А много тут ходит всяких нездешних?

– Бывает, – безразлично пожал плечами наг. – Не очень много, но встречаются иногда. Меня это не касается. Я просто торгую оружием.

– Хорошая позиция, – одобрил я. – Моя хата тоже с краю.

– Герои долго не живут, – покивал торговец. – А злодеем быть – морока. Устанешь тех самых героев истреблять, прут как тараканы.

Да уж, видать, тараканы водятся во всех мирах без исключения.

– А ты не в курсе, у кого в этом мире герб с вставшим на задние лапы львом? – поинтересовался я.

– Знать не знаю, ведать не ведаю. Не видал, не встречал. Сами мы не местные. Так возьмёшь «драконий коготь»-то?

– Чего? – не понял я.

– Да меч тот пресловутый, трёхгранный, – пояснил торговец. – Легендарный «драконий коготь», один из дюжины.

– По три когтя на лапу, что ли? – уточнил я.

– Откуда я знаю, с драконами дружбы не вожу. Может, остальные когти при перековке попортили, – он рассмеялся. – Легенда это, враньё, скорее всего.

– Не возьму меч, – в последний раз решительно отказался я.

– Даром ведь отдам!

Ох уж мне эта халява! Трудно переть против выработанного всей жизнью рефлекса. Но надо. Я решительно покачал головой и, приладив полуторники за спину, а наруч нацепив на правое предплечье, вышел.

Мирэ стояла, прислонившись к стене и скрестив руки на груди. Выражение её лица предвещало, что за выставление её за дверь мне в ближайшее время предстоит знатная взбучка.

– Не желаешь опробовать покупку? – указал я на нож у неё на поясе. – И заодно сделать стрижку.

Она хмуро на меня зыркнула и молча отрезала тонкую прядь волос. Подумав, отрезала вторую. С горем пополам в четыре руки мы сплели их в кособокую косичку. Ничего, сгодится.

Я попытался снять наруч, чтобы повязать «фенечку» на запястье. Наруч расстёгиваться не желал. Да и самой застёжки видно не было вовсе. Поторопился я, следовало прежде запор изучить, он с секретом оказался. Кое-как я сдвинул наруч чуть выше, так что Мирэ смогла завязать волосяную косичку у меня на запястье.

– Капни на неё пару капель крови, для надёжности, – попросил я.

– Ещё вены из-за тебя резать прикажешь?! – возмутилась девушка.

– Палец проколи, – вздохнул я. – Что за мелодрама.

Проворчав что-то под нос, Мирэ последовала совету. Я сдвинул наруч обратно, запихав под него фенечку. Моргнул – и увидел, что на металле возник новый узор. В виде косички – ровной, в отличие от настоящей. Я торопливо надвинул рукав – незачем моей спутнице знать, что наруч не простой, а то начнёт расспрашивать, про видение прознает…

– Всё, на сегодня дела окончены, хорошего понемножку, – нарочито бодрым тоном объявил я. – Пойдём в таверну, к пиву и мягкой постели.

Девушка ожгла меня гневным взглядом.

– Про постель – это был не намёк. Никакой двусмысленности. Спим по очереди. Ты ночью, пока я в карты играю. Я – утром и первую половину дня. Кстати, колоду мне достала?

– Достала. Ты об этом узнал бы ещё днём и мог изучить правила, если б не орал, как резаный, во сне и не паниковал от кошмаров, как маленький, – язвительно поведала Мирэ.

– Вот и ладненько, – кивнул я, проигнорировав её ехидство. – Теперь-то у меня есть всё, что требуется.

– Значит, я тебе больше не нужна?

– В плане дел – нет. Только для души, – честно ответил я.

– Для души, – фыркнула она. – А для тела?

– Это желательно как приятное дополнение и сопутствующий результат. Но не самоцель.

– А какая же цель?

– Ну, пока и того, что ты просто рядом, достаточно, – отозвался я. – А для серьёзного обсуждения взаимоотношений ты сейчас не в том настроении.

– Нет никаких отношений, – отрезала она. Хоть не добавила, что и не будет, и на том спасибо. И так, как ножом по сердцу.

Совсем я размяк, романтик. Эх… первый раз такие проблемы. Прямо и не знаю, с какой стороны к ней подходить. Пытаться пудрить мозги пустыми красивыми словами не хочется, да и не поверит – слишком цинична. Дитя двадцать первого века, где настоящие чувства забыты, а признания превратились в банальные штампы. «Я люблю тебя, жить без тебя не могу, души в тебе не чаю» – как часто это повторяют, не вкладывая в слова искренности, превратив их в пустозвонство.

Ну, я и сам виноват. Неправильно начал наше знакомство, преподнёс себя не с той стороны. Циничный шут со слегка похабными или грубоватыми шуточками. Когда такой начинает говорить о романтике – выглядит нелепо. «Все мы носим маски» – и как часто любимая маска прирастает к лицу. Не оторвать даже с мясом. А та, перед кем готов обнажить истинную сущность, не желает заглянуть под личину, которую ей представили при первой встрече. Проклятье, как говорится: знал бы, где упаду – соломки бы подстелил. Но сделанного не воротишь, прошлого не переиграть. А теперь в любых моих словах Мирэ ищет скрытый смысл и предпочитает понимать всё превратно – в соответствии со сложившимся мнением обо мне, а не с реальностью.

Конечно, цинизм и паранойя обычно являются отличным защитным барьером, ограждающим от попыток навешать на уши лапши. Но в любом заборе всегда следует оставлять калитку и держаться наготове, чтобы пропустить за стену то, без чего жизнь не имеет смысла – дружбу, любовь… А если излишне перестраховаться и расстреливать ещё на подступах всех и вся, приближающееся к суверенной территории, то можно потерять больше, чем если бы оборонительных рубежей вовсе не было – и в куче мусора можно отыскать бриллиант, если постараться, а вот запираясь в хрустальном дворце, только потеряешься среди собственных искажённых отражений, не признав свою судьбу, даже когда она подойдёт и отвесит подзатыльник.

От погружения в бездну метафор меня отвлекла лёгкая боль в руке. Оказалось, я скомкал в кулаке зажжённую сигарету. Даже не заметил, как закурил, чисто машинальное привычное движение. А в этом мире нельзя настолько отрываться от окружающей обстановки, иначе можно и головы лишиться.

Смятый окурок как-то странно зашипел. Я отшвырнул его и стёр с ладони пепел. Ни следа ожога. Странно, что ещё за фокусы… Неужто волшебство наруча? Или симпатическая магия? Впору идти местного чародея искать, чтоб разъяснил, что к чему. Нет уж, не дождутся. От многого знания – многие беды. Лучше следовать известному принципу программистов: если всё работает – главное ничего не трогать и не менять.

Мы уже подошли к таверне – даже в этом мире автопилот не подвёл и, пока я был в задумчивости, доставил на место. Я потёр руки в предвкушении предстоящей карточной игры. Если всё сложится удачно, моими стараниями этот кабак скоро превратится в первое казино средневекового мира. Что ж, пьянство и азартные игры позволят отвлечься от бесполезных рефлексий. А дальше – жизнь покажет. Прежде всего, надо выжить и избежать проблем – а также исполнения видения. Жизнь – игра, и ради важной цели я не постесняюсь мухлевать.

Глава 6. Карточная игра

Вернувшись в таверну, я сразу отправился наверх, в комнату – изучать местные карты и правила игры. Позаботиться об обеде я предоставил Мирэ – хоть я теперь и говорю на здешнем языке, но неожиданно прорезавшийся дар речи может вызвать ненужные подозрения.

Едва мельком проглядев колоду, я обрадовался, что не вздумал предыдущей ночью сесть играть. Местные карты сильно отличались от привычных мне. Пять мастей, каждой по семь карт. Доставшаяся мне колода была плохонькой и дешёвой, художник не утруждал себя прорисовкой деталей. Стилизованные фигуры людей можно было отличить только по какой-нибудь определяющей детали. Так в масти Воинов – или точнее назвать её просто «вооружённые люди» – это было оружие. Мечник, Секироносец, Лучник, Тать – так я нарёк человека с ножом, не разобрав, вор это или убийца, как выяснилось позже, в ходу были оба варианта, в зависимости от компании игроков. Стражник с алебардой, Разбойник с сучковатой дубиной и Рыцарь, отличающийся от Мечника наличием щита во второй руке.